 |
 |
 |
|
к чему дыра в садке, дома я понял таки, у дощатой стены ночь, на корточках сидя, были слепы глаза, а теперь они видят, как дороги эти бёдра, что сплели паутину узорами, в ней дрожащие выдохи стынут, и вторят им вереницей ударов сердца. Смотри, стерва, ЧТО ты порвала бегством! молчит камыш, над степью чёрный купол. ещё минута. моток верёвки стукнул глухо о брюхо лодки, в уключины уселись вёсла туго, пора за блудной, туда, где пьяно и людно. продираясь сквозь пляски, визгливые свары, круги хороводов, орущих в пьяном угаре, через звериный разгул хмельного крика и смрада сквозь людскую толпу – дурное, дикое стадо- блесни на миг среди душ прелых, ведь ты всегда в этом костре ярче всех горела! хотя бы голос твой, взмах руки, колени! в ответ мелькают блики, силуэты тени. /Шым/ в попыхах, с хрипом дыхания, с пленной на руках, с её бранью пьяной, с её локтями, связанными за коленом узами и горьким пленом. Вниз бегом до берега Терека, могла бы их оберегать наверняка от упрёков прохожих на пути, громко встревоженных воплями: 'отпусти!' вот он отчалил, она бьётся отчаянно о борта лодки плечами, изо рта, в порыве рвотного рычания, клонит голову над гладью, жалея нового платья, пришла в себя, улеглось. и давай опять: ' Оставь меня, брось! В городе дамы нарядные лезут в толпу сплошную, а ты всё 'ну их!', вцепился в сестру родную, там румянами одна аж сияет вся, ну зачем ты со мной нянчишься, с пьяницей, уже бы задушил, утопил, без разницы в этой глуши! мне среди людей нравится...' заметила его глаза, залитые потом, услышала свою речь, пьяную с икотой, потом сонно, сипло партию затянула, смолкла, сникла, на полуслове уснула, и он был рад себя всего тратить, ради того чтоб любоваться ею в нарядном платье, с детства знакомые, скоро с дрожью истомной тесно лягут рядом, дома... /Влади/ Припев (4 раза) оглушая тишиной тихого омута, ослепляя красотой грозового облака, из глуши к большим огням города, веселье сюда так и тянет волоком /Хамиль/ |
